Ветер в горах. Глава 21

Думая над всей этой историей, я снимал пояса наёмников и осматривал их оружие. Наконец Таит вывела волшебницу из за дома. Она была мокрой и похорошевшей. Стройная, вьющиеся бронзовые волосы, зелёные глаза, открытый взгляд.

— Меня зовут Хан, — представился я.

— Полынь, — ответила она выпрямившись и задрав подбородок.

— Ты можешь назваться как хочешь, — предложил я.

— Хан…

— Таит! Не вмешивайся! Иди, помогай собираться. Пояса захвати, сколько сможешь.

Таит поклонилась мне первый раз со дня знакомства и безропотно подхватив охапку поясов, потащила их к коновязи. Буран встал было напротив меня и ощерился, но Таит кликнула его и он многообещающе рыкнув побежал к ней.

— Я сама ещё ребёнком назвала себя так, — волшебница развела руками, — это отпугивает многих сразу. Таит сказала, что вы идёте в южные герцогства. Думаю, мне стоит пойти с вами. Дорога длинная, узнаем друг друга, может мне захочется присоединиться к вам.

— Что ещё она сказала?

— Что ты добрый!

А вот этот кажется ещё живой. Я перерезал наёмнику горло и вытирая кинжал об его одежду переспросил:

— Какой я?

— Избавлять от страданий, это тоже по доброму, - Полынь немного побледнела, но глаз не отвела.

— Хорошо. Договорим вечером. Иди, знакомься с остальными и скажи, что бы Брамин шёл сюда.

— Хан, мы почти закончили, — подошедший Брамин был напряжён, — Пора уходить.

— Что будем делать с телами?

— Копать долго, в доме сжечь — привлечём внимание. Давай их в погреб?

Я поморщился. Брамин продолжил:

— Сложим их и скажу над ними что положено, я про жречество своё ещё не забыл. Давай с этого тела и начнём!

Когда мы перетаскали все тела, Брамин вытащил из своего пояса огарок свечи и попросил меня взглядом уйти из дома. Лошадей мы взяли всех, не хотели оставлять на виду. Да и Торгаш, хоть и слабым голосом, но грозно требовал забрать с собой всё.

В лагере первым делом стали готовить еду. Ветер встретил новый табун неласково, тут же подравшись с серым жеребцом. Утвердив своё первенство, он погнал всех лошадей на пастбище. Торгаша уложили в повозку. Рану его Лекарь назвал не опасной. Егерь попробовал поговорить с Брамином, но тот только разводил руками поглядывая на меня. Пообедав, я отправил Тощего сторожить, а сам пошёл мириться с Бураном. После короткого разговора он принял от меня кость и утащив её под дерево начал грызть.

— Хан.

Егерь.

— Хан, научи меня, что мне делать. Я так виноват, что мне не хочется жить. Убей, но не гони.

Поискав взглядом Брамина, я погрозил ему кулаком. Руками он разводил при разговоре с Егерем, советник мелких. Брамин отвернулся.

— Проси прощения у Лекаря и Полыни. Подробно объясни за что. Если они тебя простят, все вместе будем решать как ты должен быть наказан за плохую охрану.

— И Полыни тоже подробно…

— Прощение тяжело заслужить.

С Лекарем разговор получился короткий. Немного послушав, Лекарь снял с пояса кинжал, отдал его и получил взамен кинжал Егеря. Воинское братство. Точно, и тут без подсказки Брамина не обошлось. К Полыни Егерь подходил трижды. Первый раз так и ушёл молча, ещё два раза что-то лепетал и не мог добраться до сути. Наконец, в четвёртый раз, весь мокрый от пота и даже какой-то багровый, он начал говорить. Сообразила она быстро, схватив его за ухо и начав дёргать в разные стороны. Потом притянула его к себе и зашептала на ухо. Егерь дёрнулся, чуть не оставив ухо в руке волшебницы, но она держала крепко.

— Всем собраться! — повысил голос я и подошёл к повозке, из которой заинтересованно выглянул Торгаш.

Последним подошёл Егерь, бледный до синевы и с пламенеющим ухом. Объяснив, зачем мы собрались, я спросил Лекаря:

— Что скажешь?

— Мы поменялись кинжалами, теперь он мне как брат.

— Такой же болтливый, — кивнул Брамин.

— Я и говорю, брат! Нет его вины больше.

— Хорошо, — я склонил голову, — но есть ещё вина…

— Ни слова больше! — взвилась Полынь вставая и пытаясь скрыть смех, — Та вина передо мной. В знак прощения Егерь поцелует осла Таит здесь и сейчас.

Ещё больше побледнев, Егерь закрыл глаза и на подгибающихся ногах пошёл к ослу. Бесшумно встав, Лекарь закрыл собой животное и принял братский поцелуй на себя.

— А с тобой за брата я сам рассчитаюсь, хватит парня смущать, — прижав Егеря к себе, заявил Лекарь.

— Ты мне ничего не должен, — отрезала Полынь, — Прощаю.

— Хорошо, — опять склонил голову я, — теперь о вине главной. Сегодня Егерь забыл про то, что должен охранять нас.

— Это когда он на крыше был? — нахмурился Торгаш.

— Куда ж ты смотрел? — удивился Тощий.

— На крыше был? — удивилась Таит, — А что ж я тебя… ты куда… про всё забыл, значит! Ну я тебя сейчас! Я ведь тоже там мылась!

— Да я только Полынь успел увидеть, да и ту не всю! — начал оправдываться Егерь, — А ты только подол начала поднимать! Тут Хан это заметил, да как кинет в меня камнем!

Брамин и Тощий откровенно ржали. Разъярённая Таит схватила мальчишку за другое ухо и стала таскать его вокруг себя.

— Всё, хватит! — разозлился я, — Устроили тут те-а-тр!

— О, Хан, — на меня уставились два прекрасных зелёных глаза, — Ты был в театре!?

— Мой отец служил библиотекарем у Герцога, — рассказывала Полынь, — обычная история при дворе, перепутал свитки, впал в немилость, сослали его в маленький городок. Так переживал без книг, что сердце не выдержало. Стали с мамой жить совсем бедно. Местные дети друг друга можно сказать с рождения знали, меня не приняли. Обзывали по всякому. Одна девчонка меня укусила и кричит: “Она горькая!” Тогда я и назвалась Полынью. Сказала, что у того, кто меня обидит, вся жизнь горькая будет. А в руке огонь горит. Так поняли, что у меня сила есть. Отдали колдуну. Он неплохо учил. Да вдруг решил, что женится на мне. Мне как раз пятнадцать исполнилось, ему же девяносто в прошлом году праздновали. Ну я ночью через волшебные силки его замка прорвалась, вот только силу потеряла. В первом же городе охрану наняла, честные были ребята, жаль их. Думала в королевствах затеряться, но южные герцогства тоже неплохо. Хан, когда сила восстановится, я покажу на что способна, обузой точно не буду!

Мы сидели на шкуре под деревом, глядя на темнеющее небо.

— Того, что ты мне рассказала, стыдиться незачем. Поведай теперь о том, что вспоминать не хочешь.

Теперь на небо смотрел я один. Дед говорил, на путь Небесного Табуна с чистой душой смотреть надо.

— Я у мага деньги взяла. Ещё два кольца.

Я вдруг засмеялся. Полынь вскинула голову и сузила глаза. Схватив её за руку и не давая встать, я признался:

— Я тоже у мага в рабстве был. Когда бежал, коня взял и еду. Ну ещё так, по мелочи. Деньги искал, но не нашёл.

— Ты тоже сбежал?

— Не получилось. Тут такая история, купил маг попугая…

Рассказывал я до ужина. За вечерним костром я оповестил всех о своём решении.

— Завтра ранним утром мы с Брамином уедем. К вечеру пятого дня должны вернуться. Если нет, ждите ещё три дня, на четвёртый уходите. За меня старшим будет Торгаш. С собой возьмём десять коней, продадим. Полынь, ты себе двух выбрала уже?

Полынь съёжилась и кивнула.

— Пойдём, покажешь мне, завтра их не возьму.

Она с облегчением вздохнула. Похоже, подумала что я скажу: вот и отправляйся завтра на них куда хочешь. Какой бы сильной, гордой и заносчивой она не пыталась выглядеть, возраст и пережитые испытания сильно её встряхнули.

Рано утром мы с Брамином, двумя заводными и десятком коней на продажу, выехали на тракт.

— Куда едем то? — поинтересовался Брамин.

— Вежливый Господин…

— Да это я понял, я же не спрашиваю, за чем едем?

— День пути назад, день пути в сторону.

— День там и два назад. Значит от табуна побыстрее избавляться придётся. Ох и разворчится Торгаш!

Коней мы продали за двадцать золотых монет практически сразу. В идущем навстречу обозе часть коней украли на постоялом дворе, им наши как вода с неба в засушливый год. Избавившись от обузы, мы с рыси перешли на медленный галоп, меняя его на шаг, когда Ветер начинал недовольно трясти головой. Я не рассчитывал продать табун так быстро, поэтому в первый день мы покрыли расстояние больше, чем я планировал. На следующий день мы сели на заводных лошадей и ещё при свете светила добрались до нужного городка. Заброшенный дом стоял на отшибе и сделав круг, что бы нас не было видно с дороги, мы въехали во двор через рухнувшие ворота. Пока Брамин занимался лошадьми, я, сверяясь с планом, начал искать тайник. Всё было как на плане Вежливого Господина. Вот вход, вот коридор, вот его детская комната. Надев перчатки и сняв трухлявые доски пола, я обнаружил лежавший под ними пыльный пергамент с проклятиями и мерзкого вида печатью. Кажется именно о такой рассказывал во дворце хана один из шаманов, когда мы были детьми. Мы после этого долго играли в искателей сокровищ, воспроизводя в играх снятие заклятий. Главное — не трогать ничего, на чём есть чёрная печать руками. Я вытащил кинжал и держа его на отлёте одной рукой прямо над печатью, разжал пальцы. Сразу после этого я отпрыгнул как можно дальше. Пробитый пергамент скорчился, зашипел и осыпался трухой. Я сделал ещё пару шагов назад. Ничего подозрительного не было видно. Яд, выделившийся из документа, не имел ни цвета, ни запаха. Он просто висел незримым облачком. Если бы я не пробил печать кинжалом, то он заполнил бы всю комнату. Не дыша я снял с пояса флягу и полил остатки пергамента водой, еле успев отшатнуться от вспыхнувшего огня. Дождавшись, когда огонь погас, я вытащил из тайника ставший видимым тяжёлый ларец. Открыв его ключом, найденным в поясе Вежливого Господина, я вытащил на свет два кожаных мешка и понёс их во двор.

— Уже всё? — удивился Брамин, — Так может до темноты отъедем отсюда хоть немного?

— Мне тоже тут не нравится. Поехали!

Вернулись в лагерь мы к вечеру четвёртого дня. Там всё было в порядке. Таит с Полынью гоняли Егеря, Торгаш подсчитывал последнюю добычу, Тощий готовил ужин, Лекарь с Бураном были на страже. Пока Ветер отсутствовал, конь серой масти пробился в вожаки. О чем должно быть жалел весь вечер, пока Ветер вразумлял его на поляне.

У вечернего костра все они, кроме Ветра, тот всё ещё воспитывал серого, просили меня принять Полынь в отряд, не дожидаясь конца дороги. Брамин не просил, но и не возражал.

— Силой мага поклянёшься? — наконец решился я.

— Я ещё не маг, — честно ответила девчонка.

— Поэтому я и не прошу дать клятву мага, — отрезал я.

— Клянусь силой, данной мне при рождении, стать частью отряда и не отделять себя от него!

Костёр вдруг вспыхнул, огонь несколько раз поменял цвет и опал.

— Клятва принята, — я постарался сохранить невозмутимость.

— Ты и взаправду маг, — потрясённо выдохнул Егерь, - ну то есть магичка, или правильно магитантка?

— Правда, и уши у тебя будут как у осла Таит!

— Подумаешь, уши! Да наш шаман своего ученика в целого осла превращал!

— Хан, — повернулась ко мне Полынь, — расскажешь?

— Охотно. Тут такая история, довёл ученик нашего Шамана…

Утром мы выступили. Торгаш правил повозкой. На лошадь с его раной на ноге садится было ещё рано. В дороге с нами не происходило ничего особенного, словно провидение уже истратило все приготовленные для нас сюрпризы. Лично я даже не возражал. Полынь готова была слушать истории про нашего Шамана с утра до вечера. Я уже по три раза рассказал то, что было, и, во второй раз, повествовал о событиях, которых никогда не было. А уж то, что я напридумывал о мыши, хватило бы на небольшое сказание. Эту часть рассказов с удовольствием слушали все. Спустя три недели пути, дорогу перегородило небольшое укрепление. Выехавший к нам всадник громко спросил:

— Кто вы такие и с какой целью собираетесь попасть в благословенные земли южных герцогств?