Ветер в горах. Глава 16

Разбудил меня Тощий. Всё было в порядке. На башне торчал степняк из десятка Брамина. Готовился завтрак, слышался смех. Умывшись я подошёл к Шаману, который крутил в руках дырявый котелок. Заметив меня, он вздохнул и ворчливо пожаловался:

— Я варил это зелье не одну сотню раз. Ну не может оно такое делать! Всю ночь думал, ничего в голову не приходит.

— Ты просто не хочешь видеть.

Шаман недобро покосился на меня:

— Значит, считаешь, что зелье тут не причём?

Я пожал плечами.

—Ты ругаешь его всё время, ответить он не может, вот и скидывает всю злость в зелье.

Оставив Шамана, погрузившегося в глубокое раздумье, я обошёл лагерь. Глупые играли с хитрыми на деньги, кидая монеты в стенку и отмечая веточкой место падения. Побеждал тот, чья монета дважды падала в одно и тоже место, но не ближе двух ладоней от стены. Умные спали. Бережливые на пальцах высчитывали свою добычу, поправляя потяжелевшие пояса. Егерь спорил с Луком о том, что лучше — арбалет или лук. Кабан пытался их помирить, уверяя что всё зависит от стрелка. Толстый криво пришивал оторванный левый рукав к новому халату. Заметив мой взгляд, он тяжело вздохнул и пробормотал, что случайно зацепился, а это с каждым может произойти. Рядом с ним три воина азартно заключали пари, насколько этого халата хватит. Двое утверждали, что до завтрашнего утра он точно продержится, а третий уверял, что на два дня его должно хватить. Каждый был занят своим делом и я решил поговорить с Торгашём. Бывший купец сидел на походном одеяле у пролома в стене. Присев рядом с ним я тихо сказал:

— Как я и говорил, Мегит оставил мне подарок. Я спрятал его в тайнике в нашей повозке.

— Пусть там и лежит, — откликнулся Торгаш, — пару сотен монет мы ещё получим за золото в слитках. Лишь бы уйти без проблем.

— И попасть на войну степи против народа стен. Ты сможешь всё разделить, не продавая вещи? Малым отрядом прятаться будет легче.

— В крайнем случае заплатим за украшения из своих денег. Это даст нам при продаже ещё прибыли. Я вот что подумал. В южных герцогствах мы можем снять один большой дом. Втроём будет проще. А добычу будем продавать не спеша, по самой высокой цене.

— Втроём?

— Ну да, у нас же ещё Егерь и Таит. Да и твой Тощий неплохой парень. Надёжные люди дороже золота.

— Давай сначала вернёмся.

— Брамин, похоже, уже вернулся.

Я посмотрел через плечо на тяжело бредущего десятника и ухмыльнулся. Он вяло помахал в ответ рукой, вытащил из нашей повозки своё одеяло и, расстелив его где стоял, тут же заснул.

— Ты опять за своё! — раздался вопль Шамана.

— Учитель, — осторожно пятясь, оправдывался Толстый, — я так привык к вашим крикам, что уже их не замечаю! А тут вы говорили со мной столь ласково, что я перепугался до смерти, поэтому всё и перепутал!

— Твоё зелье цвета темнеющего неба, а должно быть жёлтым! Ладно, иди, выпей его, посмотрим что же ты такого создал!

— Может сначала на камень выльем? — попятился быстрее Толстый.

— Запомни, то что шаман создаёт, он всегда пробует сам!

— А умный шаман как поступает, учитель?

— Умный заводит для этого учеников!

Толстый вдруг извернулся и кинувшись к россыпи камней что-то схватил.

— Учитель, я поймал мышь! Давайте дадим ей попробовать первой!

Шаман с сомненьем посмотрел на зверька, которого Толстый держал за хвост.

— Хорошо, макни его мордочкой в зелье, похоже оно уже остыло.

Толстый боком подошёл к котелку и держа мышь на отлёте окунул её в подозрительное варево и тут же вытащил.

— Облизывается, значит по вкусу пришлось! — радостно сообщил он шаману.

Мышь на секунду замерла, а потом издала вопль, чем-то напоминающий боевой клич степняков. Затем она цапнула за ладонь вздрогнувшего ученика и, получив свободу, юркнула в щель в стене. Шаман какое-то время смотрел вслед сбежавшей мыши, потом махнул рукой и вылил зелье в костёр.

— Зельеварение точно не твоя сильная сторона, — сообщил он Толстому, — попробуем иллюзии. Не будешь стараться — самого превращу в мышь!

— Учитель, из меня выйдет слишком большая мышь! — засмеялся ученик, — И вообще, вы меня уже много раз обещали превратить, я…

Договорить он не успел. Шаман махнул рукой, Толстого окутало серое облачко, а когда оно развеялось, я увидел толстого облезлого осла с кривой левой передней ногой. Во дворе стало тихо. Вспомнив про срочные дела, все тихо исчезли, не забыв низко поклониться.

— Учитель, — голосом Толстого высказался осёл, — может лучше в степного тигра?

— Это немыслимо, — произнёс Шаман, — я же сотворил самого обычного осла! А этот нерадивый ученик смеет мне возражать даже в шкуре животного!

— Видал я говорящих ослов в человеческом обличии, — прошептал мне на ухо подошедший Торгаш, — но чтобы вот так!

— Шаман, — самым вежливым голосом спросил я, — разве то, что осёл называет тебя своим учителем, не умаляет твоего достоинства?

— Нисколько! — гордо ответил Степной Странник, — Ибо невежливая молодёжь вполне может составить ему компанию. А ты, облезлый недоумок, должен найти способ стать человеком до следующего утра, или хотя бы перестань выглядеть ослом. А не то останешься таким навсегда! И не подходите ко мне с просьбами его помиловать! Я очень зол!

Выпалив всё это Шаман развернулся и ушёл к своему фургону.

— Торгаш, — поинтересовался я, — ты повидал побольше моего, тебе приходилось видеть такое?

— Никогда, — потряс головой мой казначей, — мне только доводилось видеть людей, которые видели людей, которые…

— Не продолжай, — остановил я его, — Как по твоему, он настоящий осёл?

— Если ты о Толстом, то из всех виденных мною ослов он, несомненно, самый …

— Ты всерьёз хочешь меня разозлить? -

— Прости, Хан, но уж как-то это всё чересчур все же для меня. Поговори лучше с Лекарем, вон он бежит.

Действительно, к нам быстрым шагом подходил лекарь.

— Хан, — начал он, — я спал и ничего не видел. Вот этот грязный осёл и есть ученик шамана?

— Во всяком случае он так утверждает, — развёл руками Торгаш.

— Да я это, я, — подтвердил подошедший осёл.

Лекарь вздрогнул, но остался стоять на месте.

— Нам читал лекции о человеческом теле величайший целитель этого мира. И он утверждал, что это невозможно!

— Я тоже так думал, — вздохнул осёл.

— Извини, — замялся Лекарь, — А можно тебя потрогать?

— Голову не тронь, — подумав разрешил осёл, — ну и сам знаешь, куда лучше не лезть. А не то лягну!

— Шерсть как шерсть, — бормотал Лекарь, — копыта твёрдые, хвост с репьями. Я, правда, до этого ослов не щупал, но, похоже, он настоящий!

— И даже говорящий! — без тени улыбки на лице добавил Торгаш.

— Вот только Шаман сказал, что он творил неговорящего осла! — вспомнил я.

— Так может это вообще иллюзия? — внезапно высказал догадку лекарь.

— Да какая это иллюзия, если Шаман вообще в поле ушёл травки собирать! — не согласился Торгаш.

— Но кто-то же нас дурит! — мы все посмотрели на Толстого.

— А мне то это зачем! — возмутился он.

— Ты и сам можешь этого не понимать, — быстро заговорил Лекарь, — Шаман заколдовал тебя, заставив творить иллюзию. Давай попробуем от неё избавиться. Что тебе надо, что бы творить волшебство?

— Разозлиться или испугаться, — сразу ответил осёл, — иначе не могу.

— Да не уговаривай ты его, Лекарь, — тут же встрял я, — Я давно уже хотел сделать попону своему Ветру. Думаю, ослиная шкура подойдёт.

Говоря всё это, я достал кинжал и схватил осла за ухо.

— Очень страшно, — сплюнул осёл, — Хан, ты суров, но справедлив. И уж своему коню попону сделал бы из лучшего материала, чем потрёпанная ослиная шкура!

— Хан, — спросил Лекарь, — а ослы разве плюются?

— Да кто их знает, — пожал я плечами убирая кинжал.

— Придумал! — крикнул Торгаш, — У Таит ослица была. Отведём к ней Толстого, пусть её покроет!

— Зачем это? — попятился осёл.

— Так проверим, подпустит она тебя к себе, или нет!

— Хорошая мысль, — обрадовался Лекарь, — Пойдём, Толстый, получишь удовольствие!

— Я человек! — завопил осёл, окутался серой дымкой и осел на землю знакомой нам дрожащей фигурой в грязном халате.

— Запомнил, как это делать? — спросил незаметно подошедший Шаман.

— Да уж не забуду, хоть в крысу превращайте, — Толстый поднялся с земли на трясущихся ногах и потряс головой.

— Значит в крысу? — переспросил Шаман и поднял руку.

— Учитель! — взвыл Толстый, — Я сегодня уже достаточно потрудился! Давайте завтра!

— Из всех бывших у меня учеников…, — завёл Шаман знакомую песню.

Мы тихо отошли.

— Знаешь, Хан, — сказал Лекарь, — в нашем походе я такого насмотрелся, о чём и подумать не мог. Мне так интересно не было с тех самых пор, как меня из университета вышибли.

— Учился плохо?

— Нет, за дуэль. Но спасибо, что сделал вид будто не знаешь. Веришь — пытался вспомнить, как та девица, из-за которой мы сцепились, выглядела, не смог. А о том времени вспомню, зубами скриплю, так назад хочется. Шесть лет там учатся, я только два года успел. Двадцать золотых надо, что бы меня обратно взяли. Да двадцать за каждый год. Да жить на что-то надо. Вот закончим здесь, вернусь. Хоть два года проучусь, на большее денег не хватит, хоть год! — он махнул рукой и пошёл к своему десятку.

Я посмотрел на Торгаша.

— В южных герцогствах университет есть?

— И не один. Они там самые лучшие. Да и свой лекарь не помешает.

— Будем расставаться — поговорим с ним.

До вечера в лагере было тихо. Никто не рисковал обратить на себя внимание Шамана. Только перед самым ужином из башни с криком выскочил один бывших стражей границы. Все схватились за оружие, но он махнул рукой и подошёл к Толстому.

— Я там мышь встретил, которую ты в котелок макал! — заговорил он, — У неё морда в темноте светится и выросла она раза в два! Чуть руку мне не отгрызла, а всё из-за тебя!

— Я тут причём, — замахал руками ученик Шамана, — это мой учитель приказал! Хочешь побыть ослом — иди ругайся с ним!

— Да я чего, я ничего, — сразу поскучнел воин, — но ты смотри, она ведь тебя наверняка запомнила!

Толстый посмотрел в сторону башни и сел поближе к Шаману.

Рано утром Таит на своем ослике ждала нас у самых ворот. На втором осле были приторочены две перемётных сумы. Буран скучающе смотрел на объезжающих его стороной воинов.

— Я вижу, ты уже собралась, — приветствовал я женщину.

— Да, Хан. Стадо вчера отогнала одному старику, сказала что в город собираюсь.

— Заводи вьючного осла во двор. Я покажу тебе того, кто о нём позаботится.

Егерь, страшно расстроенный, что его опять не взяли, забыл все свои обиды, увидев собаку. Таит познакомила их и он, под присмотром пса, пошёл разгружать ослика.

— Воины готовы, — подъехали ко мне Брамин и Одноглазый.

— Выступаем, — я окинул последним взглядом двор и вскочил на Ветра, — в путь!

— Это очень богатый род, — рассказывала Таит по дороге, — Их неисчислимые стада пасутся на горных склонах, куда отары овец таких как я не пускают. Приходила я к ним просить, со мной даже разговорить не стали. Тысячи животных требуют присмотра и большая часть мужчин рода в это время находится далеко от дома. У главы рода пять сыновей и у каждого свой дом. Но нам нужен главный дом, где они хранят свои ценности. Я была там один раз. Вокруг дома деревянный забор и на каждом колу висит череп их врага, добытый в битве. Деньги там должны быть. Я не раз слышала от разных людей, что они с удовольствием скупают награбленную добычу для перепродажи. Подойдём к их посёлку ночью. Если уберём охрану без шума, то в дом войдём через заднюю дверь, есть там один секрет. Ставни на окнах плотные, свет никто не увидит. Уйдём до утра, по старой каменной дороге не оставляя следов. Пока они поймут что случилось, будем уже далеко.

— Сколько в доме человек? — спросил Брамин.

— Семь мужчин. Женщины туда приходят утром и уходят вечером.

— А в посёлке?

— Десятка три. Женщин и детей около сотни.

До нашей цели мы добрались к вечеру. Уже темнело, так что еле успели разглядеть нужный нам дом. И то, что в дозорную башню на въезде в это горное селение зашло пять воинов с луками в руках.

— Башню надо захватить, — высказался Кузнец.

— Стоит ли, — не согласился с ним Брамин, — пусть утром разбираются, не специально ли они кого-то пропустили.

Подумав, я согласился с Кузнецом.

— Сделаем так. Со мной пойдут Торгаш, Кузнец, Брамин, Тощий, Нож и Таит. Одноглазый останется здесь за главного. Если всё можно будет унести на наших плечах, уйдём по тихому. Если нет — в верхнем огне три раза мигнёт свет. Тогда берите башню, мимо неё большую добычу не пронести. Затем из конюшни рядом с домом выводите лошадей прямо к дверям. Только морды им обвяжите. Если в конюшне будет телега, лучше её приспособьте. Остальные дома стоят далеко, но шуметь не стоит.

— Справимся, — ухмыльнулся Одноглазый, — я приметил, что все стражи воины молодые, да ещё один из них так осторожно свой мешок нёс, что в нём точно бутыль с вином.

— Вот и ладно. Пока совсем не стемнело, мы обойдём этот холм и выйдем к ограде с другой стороны.

Скоро совсем стемнело. К этому времени мы успели подойти к ограде. Долго ждали, пока в доме не погаснет свет, пробивающийся сквозь ставни. Затем Брамин просто закинул Тощего на самый верх, а он уже помог преодолеть преграду остальным. На всякий случай подождали немного и стараясь не шуметь подошли к ограде нужного нам дома. Она оказалась высотой в рост человека. Аккуратно сняв четыре черепа, мы положили их на землю.

— Будем уходить, повесим обратно, — прошептал Нож, набрасывая на освободившиеся колья кусок шкуры.

Первым перебрался Тощий. Я передал ему арбалет и он отошёл в темноту, на всякий случай прикрывая наше вторжение.

— Дверь там, — показала рукой Таит, — когда мы все оказались во дворе.

Мы были уже в десяти шагах от двери, когда она неожиданно распахнулась и порог дома переступил широкоплечий мужчина с лампой в руках. Заметив нас, он уже открыл рот для крика, когда болт, выпущенный из арбалета Тощего пробил его насквозь. Лампа ударилась о землю и погасла. Я добежал до лежащего на пороге дома тела одновременно с Ножом и Брамином.

— Мёртв, — мгновенно определил Брамин.

— Нож, — прошептал я, — он шёл кого-то встречать. Помнишь калитку, справа от ворот? Покарауль там. Остальные идут со мной. И этого прихватите, нечего ему тут лежать.

Нож кивнул и растворился в темноте. Подхватив лампу, я вошёл в дом.