Ветер в горах. Глава 15
Первый тайник нашёлся в погребе под старой бочкой. Золотые монеты с квадратной дыркой посередине. Видел такие, где-то их брали охотно, а где-то считали три за две обычных. Но в этом разбираться Торгашу. Больше пленница ничего не знала, и я сам исполнил обещание лёгкой смерти. Вторая вдова показала схрон с золотыми слитками. Эти дикари переплавили всю доставшуюся им золотую утварь в тяжёлые жёлтые бруски. Племянник Мегита вместе с женой рассказали о женских украшениях рода. Их прятали в одном из сараев, прямо в стене. Молчал лишь сам Мегит. Кузнец и Одноглазый вышли из дома, чтобы сообщить воинам хорошие новости. Надеюсь, известие о добыче позволит им спокойно пережить новость о смерти женщин. Брамин и Таит пошли осматривать дом. Я же опять присел рядом со связанным Мегитом и вытащил кляп.
— Скажи, последний в роду, ты что, действительно готов предстать перед предками с выколотыми глазами, отрезанным достоинством и сожжёнными пятками?
— Тебе мало того, что ты уже нашёл? — не открывая глаз осведомился он, не пытаясь скрыть насмешку.
— И что же смешного я сказал? — уже догадываясь, что сейчас будет, спросил я.
Ругался Мегит отменно. Он напрашивался на удар кинжалом, но я держал себя в руках. Окончательно выдохшись, пленник вдруг заговорил спокойно:
— Поклянёшься, что подожжёшь этот дом вместе со мной?
— Если расскажешь про оставшиеся три тайника.
Почему я сказал три? Два мало, четыре много.
— Клянись.
— Клянусь.
— Я хочу встретить огонь живым. И ты не нанесёшь мне увечий.
Он хочет остаться в горящем доме? Значит где-то есть подземный ход наружу.
— Клянусь.
— И свободным от пут.
— Нет.
— Я верю, что предки узнают меня в любом виде.
— Давай проверим, — улыбнулся я и достав кинжал отсёк Мегиту левое ухо.
Он вскрикнул, увидев лежащее перед его глазами ухо и судорожно попробовал отодвинуться.
— Твои люди называли тебя Ханом, — быстро заговорил Мегит, — значит ты умеешь принимать правильные решения. Почему ты решил, что осталось три тайника?
— Нет дорогого оружия, нет камней и нет серебра. А у тебя всё спрятано раздельно.
— Годы были неудачными и серебро кончилось. Достань грязную сумку под хворостом в углу. В ней кошелёк с двумястами серебряными монетами, возьми его. Дорогое оружие я давно продал более удачливому соседу. Осмотрись вокруг, живут ли так богатые люди, способные хранить ненужные вещи? Оружие должно убивать, а не украшать. Камни есть, тут ты прав. Я отдам их тебе. Одному тебе, если оставишь меня в горящем доме не связанного и без увечий.
— Хан! — очень довольный Брамин спустился на первый этаж ведя под руку Таит, — Ты ещё его не прикончил?
— Иди к своему десятку, присмотри за ним. Таит, судя по крикам, мои воины добрались до вина. Спрячься в темноте до утра. Как рассветёт, подходи, будем возвращаться.
— Да, Хан, только прихвачу пару одеял! — быстро ответила Таит и откинув засов открыла дверь в маленькую кладовку под лестницей. Вытащив походные одеяла, она с одобрением посмотрела на валяющееся перед головой Мегита ухо и вышла из дома. Брамин последовал за ней.
— Хорошо, — нехотя сказал я, — я клянусь, что оставлю тебя в доме, не нанесу тебе увечий и развяжу верёвки.
Мегит помолчал и так же нехотя произнёс:
— Вынь из стены чёрный камень справа от входной двери.
Я подошёл к двери и стал всматриваться в камни. Действительно, один из них был измазан копотью. Вытащить его удалось легко. Засунув руку в проём, я нащупал тонкую ткань узелка. Достав довольно увесистый мешочек, я засунул его за пазуху. Настало время выполнять обещанное. Перерезав тугие путы, стягивающие руки и ноги Мегита, я подхватил его за шиворот и поволок к лестнице.
— Ты человек слова, — слабо зашевелился Мегит, — дай моим рукам опять почувствовать силу и поджигай!
Не отвечая я заволок его в каморку под лестницей, закрыл дверь и задвинул засов. Этого мне показалось мало и я подпёр дверь тяжёлой лавкой. Не слушая крики, я забрал кошелёк с серебром, вытащил лежавший у камина хворост на середину кухни и бросил в него тлеющую в камине ветку. Подождав, когда огонь разгорится, я подложил в него пару стульев. Поискав, я нашёл кувшин с маслом и выходя из дома бросил его в огонь. Если в доме и был подземный ход, то добраться до него Мегиту будет не просто. Но, как и было обещано, он в доме один, развязан и почти цел.
Во дворе веселились мои люди. Торгаш уже рассказал им о найденном золоте, а Нож нашёл в сарае погреб с двумя бочонками вина. Три овечьих туши жарились на огне. Время от времени воины отрезали от них куски и начинали есть не отходя от костра. Меня встретили шумными криками, плошкой с вином и куском обжигающего мяса.
— Торгаш, — крикнул я, — возьми к добыче! — и швырнул тяжёлый кошелёк, который он поймал на лету.
Меня пропустили в круг сидящих у огня людей и на какое-то время я забыв обо всём наслаждался трапезой. Но как только голод отступил, я подошёл к Брамину. Завидев меня он встал и тихо сказал:
— Тощий с арбалетом в тени дома, Стрела с луком на вышке. Тот, которого ты ударил, совсем плох. Я напоил его и он отключился, лежит в сарае.
— В том сарае, где погреб? — так же тихо спросил я.
Брамин кивнул.
— Когда все заснут, сбрось его в погреб, головой вниз.
— Сделаю, Хан. Но стоит ли?
Я отошёл не ответив. Надо было продолжить веселье.
— Торгаш! — заорал я, — Так поскольку там выходит! Расскажи нам, чтоб пилось лучше!
Бросив на меня внимательный и очень трезвый взгляд, Торгаш встал, пьяно покачнулся и начал:
— Во первых, по пять золотых монет с дыркой на каждого!
— А я хочу без дырки! — вдруг приподнялся один из степняков.
— Запомни, молодой воин, — пьяно заржал Торгаш, — золотую монету и женщину дырки только украшают!
Вот это он зря напомнил.
— Там женщины были, — тут же спохватился кто-то, — где они?
Взгляды повернулись в сторону дома и вдруг все замолчали. Дом был каменным, но полы, мебель, перекрытия и крыша — деревянные. Огонь уже добрался до второго этажа и из окон выбивались языки пламени.
— Сгорели, — махнул рукой Торгаш, — но на наше золото мы купим других! Там ещё слитки, продадим и на каждого по десять золотых монет без дырки!
— А я хочу с дыркой! — завопил тот же воин.
— Запомни, молодой воин, — погрозил ему пальцем Торгаш, — золотые монеты и девушки без дырки одинаково ценны!
— Там ещё украшения, — вдруг забеспокоился Брамин, — они на сколько потянут?
— По два золотых каждому, не меньше! — поднял обе руки к ночному небу Торгаш, — Выпьем за это!
— С дыркой или без? — тут же спросил кто то и хохот заполнил двор.
Под второй бочонок решили зажарить ещё парочку овец и веселье продолжилось. Несколько человек завернулись в походные одеяла и заснули рядом с костром. Почувствовав, что кроме вина воинов уже ничего не интересует, я встал и отошёл к дозорной вышке.
— Стрела! — негромко позвал я.
— Всё тихо, — отозвался караульный.
— Я тебя сейчас сменю, иди, поешь.
— Благодарю, Хан! — Стрела скатился с вышки и кинулся к костру.
— Тощий! — окликнул я.
Тощий вынырнул из темноты, держа в руках взведённый арбалет.
— Сходи, перекуси, но не пей. Ляжешь здесь, под вышкой.
Он молча кивнул и зашагал на запах жарящейся баранины.
Я посмотрел на подошедших ко мне Брамина и Торгаша.
— Ложитесь, я покараулю. Подниму вас на рассвете. Сбросим в подпол трупы и уйдём.
— Надо было в дом, — вздохнул Брамин.
— Не до того было, — понизил голос я, — Мегит нам кое-что оставил. Но об этом, когда выберемся. Идите, Одноглазый сюда тащится. И похороните нашего павшего.
— Уже, — коротко ответил Брамин и ушёл.
Десятник первого десятка начинать разговор не спешил. Мы постояли, всматриваясь в темноту. За нами догорал дом, над нами мелкими угольками мерцали звёзды.
— Хан, — наконец сказал Одноглазый, — я был с тобой и всё видел, но завтра мой десяток спросит с тебя за своего.
— Может ему полегчает, — пожал я плечами, — а нет — я готов заплатить из своей доли.
Одноглазый облегчённо вздохнул.
— Это будет справедливо.
Остаток ночи я провёл на вышке. Тощий устроился прямо под ней и заснул, обнявшись с арбалетом на подобранной где-то овечьей шкуре. Как только забрезжил рассвет, я спустился вниз, умылся у колодца и пошёл будить Брамина с Одноглазым.
— Поднимайте своих, — приказал я, — пусть сносят трупы в подвал. Когда закончат, пусть забросают крышку землёй с камнями, а над ней надо зарезать десяток овец. Тогда там и искать никто не будет. Остальных овец выгнать, разве что с собой туш пять возьмите на ужин. Коней у Мегита сколько было?
— Четыре, — откликнулся Одноглазый.
— Тогда берите восемь, — по две на каждого. Похоже действительно род обнищал, всего четыре коня.
— Если это был нищий род, — засмеялся Одноглазый, — то надо пощипать и богатый!
— За работу! — остановил я смех и посмотрел на Брамина.
Тот чуть-чуть прикрыл веки. Значит справился. Воины вставали неохотно, но сожженный дом и остатки пьяной трапезы не вызывали желания оставаться в этом месте надолго. Тощий привёл наших лошадей и мы заседлали их. Вскоре к нам присоединился Торгаш. Когда из сарая с погребом раздались крики, я пошёл туда сам.
— Кто оставил крышку открытой! — кричал Брамин, — Тут и утром темно, как в пещере гнома!
— Я вчера тоже туда чуть не свалился, — поддержал его Нож.
— Да кто же знал, что ему по ночам не спится, — примирительно вздохнул Одноглазый, — Давайте достанем его уже, нечего ему с проигравшими лежать.
Возвращались мы в плохом настроении. Потеря одного — это случайность. Двоих — это уже сомнение в том, что удача остаётся с нами. Ведь оба погибли по глупости! Я тоже делал вид, что не доволен. Где-то в середине пути ко мне подъехал Одноглазый. Я как раз немного отстал, так что разговор наш никто не услышал.
— Хан, это был мой человек.
— И мой тоже.
— Он всего лишь хотел любимых солдатских трофеев.
— Мне тоже жаль, что он упал в погреб. Как ты там сказал: «что ж ему по ночам не спится»?
— Я пришёл поговорить о доле за него.
— Долю мёртвых получают живые, это закон. Твой десяток ни в чём не будет обделён.
Одноглазый какое-то время смотрел на меня, но мой взгляд был твёрд и он отвёл глаза.
Первое, что я увидел въезжая во двор нашего пристанища, это был Толстый без халата. Увидев меня, он развёл руками и поделился:
— Я случайно вылил настойку нашего шамана на себя, хорошо что успел вылезти из халата, а то глядишь и сам бы стал дырявым!
— Тебе эту настойку пролили на голову в раннем детстве! — зарычал Шаман, стоящий неподалёку, — И вообще, это не моя настойка, ты сам её сделал!
— Так по вашему же рецепту! — заулыбался Толстый.
— Моя затягивает раны, а твоя дырявит даже камни, что вообще невозможно!
— Давайте я вас примирю! — встал между ними Брамин, соскочивший с лошади, — Толстый, наш Хан из добычи дарит тебе новый халат!
— Вот это дело! — обрадовался ученик шамана, выхватывая из рук Брамина своё одеяние, — А то служишь тут служишь…, — оборвав речь он посмотрел на покрасневшего учителя и выскочил за ворота.
— Брамин, когда ты успел так о нём позаботиться? — спросил Кузнец, стараясь не засмеяться.
— Да в доме на глаза попался, я ещё подумал, что он такой большой, что даже налезет на нашего Толстяка. Продать его тут некому, а на плечах нашего ученика он пару дней продержится.
Спешившись, я передал поводья коня Тощему и подошёл к шаману.
— Двое? — спросил он.
Я кивнул.
— И нет раненых? — удивился Шаман, — Да всё нормально, не печалься, без потерь набегов не бывает. Таит осталась со своим стадом?
— Да. Все устали. Мы долго шли по дну ручья, прятали следы. У вас всё тихо?
— Никого не было.
— Сегодня и завтра отдыхаем. Послезавтра новый набег и уходим.
— Совсем?
— Нет. По дороге наведаемся ещё в одно место, по пути к перевалу. Там понадобятся все наши силы. Судя по ушедшему на небеса роду Мегита, Таит не врёт и знает о чём говорит.
— После второго дела надо будет уходить на следующий день.
— Ты прав, Шаман. Пойду умоюсь, а то в сон клонит.
Оставшееся до ужина время прошло спокойно. Торгаш засел за подсчёты, уже внимательно разбирая нашу добычу. Его весёлый и уверенный вид поднял настроение в лагере. Все заговорили о том, сколько они убили врагов и как велика наша удача. Толстый вернулся в новом халате и под руководством остывшего Шамана долго что-то варил в котелке. Близко к нему никто не подходил. Зато все потрогали дырявый камень, бывший целым перед нашим уходом. Я просто постоял рядом. Кто его знает, вдруг состав не до конца испарился? От Толстого всего можно ждать. Кстати, на этот раз сваренное им зелье продырявило медный котелок и, попав в костёр, сгорело весёлым зелёным пламенем с синими искрами.
Поздно вечером все опять ели свежую баранину, Брамин, с моего разрешения, ушёл к Таит, Шаман палкой гонял по двору Толстого, уверяя небеса в отсутствии таких грехов, за которые ему достался такой ученик. Торгаш роздал золотые и серебряные монеты, громко озвучив стоимость остального товара. Помянули погибших. Уставший Шаман проворчал, что он выспался днём и ночью посидит на верхней площадке башни, думая о высоком. А заодно и покараулит, так что все могут ложиться. Я устроился в одном из зданий, завернулся в расстеленное Тощим походное одеяло и наконец заснул. В эту ночь мне ничего не приснилось.