Ветер в горах. Глава 10

Рано утром мой отряд двинулся на восток. Четыре повозки и двадцать три всадника, три возчика и один упрямый шаман, заявивший, что своей повозкой он будет управлять сам. Первым делом надо было испросить благоволения духов на кургане какого-то хана, о котором я ничего не слышал. Я попробовал возразить, но шаман в ответ только недовольно на меня покосился. Благо этот курган был нам по дороге. Наш путь лежал сначала по самой окраине степи, затем мы должны были преодолеть горы и спуститься в Цветущую Долину, находящуюся в пяти днях езды от первой из десяти сатрапий. В ней я собирался снять дом, чтобы оттуда совершать набеги на соседние сатрапии. Как это будет, я пока понимал весьма смутно. Оглянувшись, я поманил к себе кузнеца. Он быстро догнал меня, склонившись в поклоне.

— Послушай, — начал я, — ты хороший кузнец?

— Для похода весьма неплохой, поправлю, починю, подкую лошадь. А так, нет, тонкостей мастерства не знаю, — настороженно ответил он.

— Буду звать тебя Кузнецом, если ты не против.

— Мои так меня и зовут, — улыбнулся парень, — А я уж подумал, что тебе хочется утвердить свою власть, убив одного из нас.

— У меня не так много людей, — улыбнулся я в ответ, — вот будет хотя бы тысяча, тогда обязательно. Скажи, твой бывший атаман попробует отомстить?

— Это в его характере. Пусть их всего восемь, но он попытается обязательно, думаю ночью. Мы все уже не раз пожалели, что связались с ним, — вздохнул Кузнец.

Я кивнул. Ночной бой всегда непредсказуем и результаты его видны лишь утром. Можно просто пошуметь на краю лагеря и ускользнуть в темноте, рассказывая на следующий день, сколько сотен врагов пали от твоей руки. На дневном привале я переговорил с Брамином, Торгашём, Одноглазым и Кузнецом.

— Всё правильно, — согласился Одноглазый, поправив пока непривычную ему повязку, — но если они не нападут в первую ночь, сколько ещё ночей надо будет провести без сна?

— Они идут за нами, — проворчал Брамин, — Я видел их. Издалека, конечно, но больше там плестись некому. Засаду бы устроить, да мест подходящих нет. Еды у них много быть не может, охотиться им некогда, вот и нападут они сразу.

— Шаман чего говорит? — спросил Кузнец.

— Сказал, что бы по мелочам не беспокоили, — развёл я руками.

— Поставим повозки так, что бы за ними трудно было сосчитать наших людей, — предложил Торгаш, — как стемнеет, две пятёрки спрячутся в темноте. После нападения они перекроют пути отхода. Перебьём всех и забудем о них, как о потерявшейся медной монетке.

— Нападать они будут пешими, значит лошадей где-то спрячут, да ещё могут кого-нибудь с ними оставить, — в очередной раз поправил повязку Одноглазый.

— Делаем так, — я наконец сложил все детали плана в одно целое, — ставим повозки как сказал Торгаш. Он остаётся командовать на стоянке. Одна пятёрка, её возглавит Брамин, спрячется в темноте за пределами лагеря. Мы с Кузнецом уйдём с ними и попробуем пересчитать тех, кто придёт. Если их будет меньше восьми — попробуем отыскать лошадей до начала схватки. Попробуют достать луки, бьём их сразу и ждём подмоги из лагеря.

Возражать никто не стал и мы начали собираться. Вторая половина дня прошла так же спокойно, как и первая. Когда начало смеркаться, я выбрал место для стоянки и мы стали обустраиваться на ночь. Стоило бы остановиться раньше, но я не хотел давать нашим преследователям лишнее время для подготовки. Наш небольшой табун взялся охранять Ветер, выманив у меня за это большую краюху хлеба.

Мы спокойно поели и стали делать вид, что готовимся ко сну. В наступившей темноте пятёрка Брамина и мы с Кузнецом выскользнули из лагеря и затаились шагах в пятидесяти от него. Ждать долго не пришлось. И, похоже, ни у кого из этих мальчишек не было опыта ночных боёв. Пройдя мимо нас, они подошли к лагерю слишком близко, шаркая сапогами и переругиваясь на ходу.

— Достали луки! — прошептал старший, — Стреляйте в тех, кого видите!

В этот момент на них со спины обрушилась пятёрка Брамина.

— Куда? — схватил я за шиворот рванувшегося к месту боя Кузнеца, — У нас своё дело.

И мы быстро пошли в том направлении, откуда появились эти неудачники. Я не смог пересчитать, сколько их было, так что возможно лошадей охраняли.

— Подожди, — вскоре остановил меня Кузнец, — я чувствую запах лошадей.

Я завистливо вздохнул. Нюх у меня был не лучше, чем у людей стен. Мы пошли медленнее, держа оружие наготове. Лошади были стреножены, но не привязаны и не рассёдланы. Их загнали в небольшой овраг с пологим спуском. Аккуратно спустившись, я внимательно огляделся, но сторожа не заметил. Кузнец обошёл лошадей, пересчитывая их.

— Восемь, — сообщил он мне, — все стреножены. Значит без сторожа.

Я подошёл к самому крупному зверю и погладил его по морде. Конь был очень обижен. Хозяин вчера отхлестал его до крови ни за что. Похоже, ему досталось за меня. Мы немного пообщались, я пообещал заняться его ранами. Он в ответ сообщил, что не будет пытаться меня сбросить. Я снял путы с его ног, стараясь не касаться ран оседлал коня и скомандовал Кузнецу:

— Распутывай всех. Я поеду впереди. На всякий случай держись последним.

Мы вернулись в лагерь под приветственные крики моих воинов. Костры горели ярко, освещая связанных пленников и отдельно лежащее оружие.

— Хан, — подбежавший Торгаш широко улыбался, — у нас все целы, царапины уже перевязали. У них трое убитых, пять пленных.

Я спешился и повернулся к Кузнецу:

— Сейчас сумки с коней снимем, пошлёшь пару своих, пусть обустроят лошадей. Этого сейчас лечить буду.

— Кого ты там лечить собрался, — вывернулся из темноты шаман, — дай сюда красавца, сам им займусь.

Погладив коня, я передал поводья шаману, который уже что-то нашёптывал жеребцу в ухо, а тот тянулся к нему как глупый жеребёнок. Вот и ладно, не то Ветер бы стал ревновать.

Брамин с Торгашём уже начали снимать поклажу с конских спин.

— Слушайте меня! — повысил я голос, — Сейчас Торгаш посмотрит, что нам досталось и примет решение как это делить. Пока подумайте, может кто хочет нового коня. Четырёх оставим себе, четырёх продадим, денег у нас маловато, надо припасы докупить. А сейчас, кто скажет своё слово о пленных?

— Разреши, Хан! — обратился ко мне Лекарь, — Их пятеро, но один ранен тяжело. Я хочу помочь ему уйти быстро.

— Согласен, — я кивнул головой, — Все согласны? Иди, Лекарь, сделай что должен. Кто ещё будет говорить? Хочу услышать тех, кто знает пленных.

— Хан, — выступил вперёд Кузнец, — ты знаешь закон степи — врагов за спиной не оставляют. Мы готовы сделать всё сами.

— Удавите их плетью. — приказал я, — По одному подводите пленных к костру, пусть в этом участвуют все твои люди.

Этот вид казни требует двух палачей. Затянув петлю на шее неудачника, они тянут свои концы плети в разные стороны. Кузнец доказал мне свою преданность, восемь человек, что пришли с ним, пока нет. Но время для этого уже настало. Судя по их лицам, раньше им казнить никого не приходилось, но справились все. Последним к костру подтащили предводителя.

— Может выколем ему глаза и пусть идёт? — предложил Кузнец.

— Лишняя жестокость гладит по душе, но не говорит об уме, — напомнил я старую поговорку, — делаем как решили. Как закончите, оттащите их подальше от лагеря.

Я обвёл глазами круг стоящих у костра людей. Егерь и Кабан были бледны, но держались. Тощий дрожал всем телом, ноги его подгибались. Воины смотрели привычно. Шаман у своей повозки уговаривал коня не упрямиться и выпить лекарство, называя его Зверем. Пока я смотрел на них, казнь закончилась. Ни на кого не глядя я прошёл к небольшому шатру, поставленному Тощим. Его без моего ведома купил Торгаш, о чём я узнал только на этой стоянке. Лежанка в шатре была готова. На небольшом камне стояла горящая свеча. Скинув сапоги я погасил свечу, упал на лежанку и моментально заснул.

Проснулся я ночью. Быстро натянул сапоги и выскользнул из шатра.

— Всё в порядке, Хан, — раздался шёпот за моей за моей спиной.

Не оборачиваясь, я прислушался к ночи.

— Часовой стоит у фургона степняков, — продолжил Тощий.

— Ты чего не спишь?

— Как закрою глаза, так сразу их вижу, — поёжился мой слуга.

— Попробуй представить плывущие по небу облака, — предложил я, — смотри вверх, туда не долетает боль нашего мира.

За ночь я вставал ещё дважды. Часовые не спали, держались в тени повозок, костёр исправно горел. Я успокоился и заснул окончательно. Рано утром меня разбудил Тощий. Надев сапоги, я опять снял их и вытряхнул из них несколько колючих травинок.

— Прости, Хан, — склонил голову слуга, — Эта трава сушит обувь и отбивает запахи. Я просто вытряхнул не всю.

— А я уж подумал, что ты так пошутить решил, — вновь обуваясь пробурчал я.

Поздоровавшись с Ветром, я внимательно осмотрел семерых доставшихся нам лошадей. Все кони были отменно ухожены, но от двух следовало избавиться. Они были слишком стары. Восьмой конь смирно стоял у повозки шамана. Похоже, он приглянулся вечному путнику.

Наш маленький отряд быстро собирался в дорогу. Возничие под присмотром Брамина готовили завтрак. Тощий уже свернул шатёр и волок его к повозке. Торгаш заканчивал разбирать невеликую кучу трофеев, что-то записывая в свиток. Я подошёл поближе к нему. Заметив это, он распрямился, и крикнул:

— Разбор трофеев!

Его моментально окружил весь отряд, пришёл даже шаман.

— Сами видите, выбирать тут особо не из чего, — начал Торгаш, — оружие так себе, разве что эта пара метательных кинжалов не опозорит владельца. Кто взяв их сделает наш отряд сильнее?

— Я хорошо бросаю кинжалы, — выступил вперёд один из бывших охранников, — вторая пара будет к месту.

— Поручусь за него, — выступил вперёд Одноглазый, — Не помню, что бы он промахивался. Его так и зовут: Нож!

Торгаш передал Ножу кинжалы. Тот поклонился и ответил ритуальной фразой:

— Моё оружие не подведёт вас, братья!

— Остальное продадим, — Торгаш посмотрел в свиток и уточнил, — Каждому по паре серебряных монет. Возничие и Тощий разделят серебряную монету на четверых. Всё что останется пойдёт на покупки, нужные отряду.

— То есть нам по паре серебряков, а шаману лучшего коня? — вылез вперёд Лекарь.

Ведь обещал же дурень рта не открывать!

Кружившая над лагерем крупная птица неожиданно спикировала вниз и долбанула клювом по макушке лекаря. От удара он упал на колени и закрыв голову руками быстро сказал:

— Я только хотел узнать, почему всего одного?

— Потому что я не жадный, — ласково просветил его шаман, — Ты вообще поаккуратней будь, а то прилетит тебе откуда ни возьмись, и что делать будешь?

— Заканчиваем собираться, пора выступать! — повысил я голос, не давая Лекарю время для ответа.

Ох как не хотелось этого делать, однако пришлось. Я подошёл к шаману и стараясь не смотреть вверх, сказал:

— Это мои люди. Награждать и наказывать их могу только я.

— Боишься, а подошёл, — очень тихо, так, что бы только я услышал, проговорил Шаман, — Молодец. И братья твои молодцы.

Он развернулся и пошёл к своей повозке. Я оглянулся. Ко мне подходили Брамин и Торгаш. Кивнув им, что всё в порядке, я пошёл седлать Ветра.

Этот день напоминал предыдущий. Мы двигались по дороге в сторону неизвестного мне кургана. Степь неспешно ложилась под копыта наших лошадей и колёса повозок. У первого же колодца мы встретились с караваном, идущим в то селение, которое мы вчера покинули. Короткий торг позволил нам избавиться от четырёх лошадей и всего лишнего оружия. Торгаш посветлел лицом, полез в кибитку купца за расчётом и задержался там. Мы уже все были в седле, когда он выбрался наружу, хитро поблёскивая глазами. Подъехав ко мне, он какое-то время молчал, а потом засмеялся.

— Удачно поторговал? — поинтересовался я.

— Я обменял твою добычу, ту, что ещё не успел продать, и нашу долю за вчерашнюю стычку на великолепный камень, стоящий раза в полтора дороже, — ухмыльнулся купец, — А в южных герцогствах за него вообще дадут сотню золотых!

— Осталось всего то набрать двести девяносто девять таких камней, — вздохнул я, — Как думаешь, к обеду успеем?

— Главное начать, — не отступил Торгаш.

— Напомни, что там твой отец говорил о товаре, который отдают слишком дёшево? — попросил я его.

— Это правило для купцов, — не согласился со мною Торгаш, придерживая коня, — сейчас спрячу его в тайнике нашей повозки.

Не успел он отъехать, его место занял Одноглазый.

— Хан, — начал он, — мы видели, как ты выговаривал шаману за Лекаря. Благодарю тебя от всех наших.

— Пропадёт твой Лекарь, — сокрушённо покачал я головой, — разве что у нас в отряде ещё больший болтун заведётся.

Третьим ко мне подъехал Шаман на своём огромном звере.

— За этим холмом будет селение, через которое пройдёт дорога. Справа от него ты увидишь небольшой курган, всего в два твоих роста. Ты должен подняться на него попросить у его хозяина удачи в походе. Потом найдёшь нас на постоялом дворе.

Я подозвал Брамина и объяснил ему, что надо делать. Сам же шлёпнул Ветра по шее и он понёсся по дороге, даря мне радость скачки. Добравшись до подножия кургана, я оставил Ветра и стал взбираться на него. Нельзя топтать его копытами, только лёгкий шаг такого же степняка не потревожит зря дух погребённого.

Я стоял на вершине кургана и вдыхал запах степи. Весна. Трава уже полностью покрыла землю цветным, переливающимся на солнце ковром. Наполненный запахами воздух вливался в меня благодатным лекарством. Целый год я был лишён счастья дышать им. Кто не родился в степи, того этот воздух не пьянит. Но я бы не променял его на всё вино царств. И не потому, что я не люблю пить, просто мало что может сравниться с этим ароматом ранней весны.

Сидевший на обочине недалеко от Ветра бродяга не сразу привлёк моё внимание. Лишь когда он встряхнул свою флягу, прежде чем отпить из неё, я вспомнил, кто любил так делать и подошёл к нему.

— Ну вот и встретились, Ахнур Одноглазый.

— Да, я Ахнур. Но уже не одноглазый.

Бродяга повернул ко мне голову и я увидел, что грязная повязка перечёркивает оба его глаза.

— Вроде бы я слышал когда-то твой голос, но вспомнить не могу. Напомни мне, когда благословенная степь соединила наши дороги?

— Год назад, на празднике весенней грозы.