Ветер в горах. Глава 2

На следующий день маг продал меня городскому магистрату.

— Надоел ты мне. Возни с тобой много, — пояснил он, — пошутили и хватит.

Таких как я, у города было человек тридцать. Держали нас во дворе тюрьмы под двумя навесами, слабо спасавшими от дождя. Лежать приходилось на голых досках. Единственно, на что расщедрился магистрат, так это на маленькие подушки, набитые соломой. Каждое утро нас кормили сытной, хотя и не очень вкусной едой и забирали на работы. Приводили вечером и, с приходом последнего, выдавали уже остывший ужин. А днём — как повезёт. Всё зависело от работы и жадности старшего над нами. Деньги городской магистрат на наши обеды выделял исправно и выдавал ему на руки. Так и говорили — вот тебе десять работников и пятьдесят медяков. А там — как он решит. Мог накормить, а мог оставить эти гроши себе. Я сразу усвоил, что две кормёжки хуже чем три. Что либо просить было бесполезно. Один из наших пожаловался, и его сразу отправили в городские каменоломни. Начальник тюрьмы его напутствовал как родного:

— Хорошее место, как раз для тебя. В этой яме вся еда по распорядку и без задержки — тебе понравится.

Мы попробовали работать как кормят. Старший днём ничего не сказал, а вечером лишил нас ужина. То, что две кормёжки хуже чем три, мы уже знали, но теперь нам преподали урок, что две пайки лучше чем одна.

Был среди старших мастер, что за булыжными мостовыми следил. Ему одна хозяйка харчевни нравилась, так что обедал он только там, и наши медяки ей отдавал. Жадной она не была — наваливала на наш стол то, что с вечера оставалось, — всё равно выбрасывать. Но не объедки, а именно приготовленные, но не востребованные блюда, которые нельзя подать на второй день. Куски нарезанного и уже зачерствевшего хлеба, нашинкованные увядшие овощи, заветревшиеся гарниры, потерявшие часть своего вкуса остывшие подливки. Готовила она неплохо, но каждый раз одно и тоже, поэтому наплывом посетителей похвастаться не могла. Вот я и предложил ей приготовить мясо как меня самого учили — на открытом огне. Она заинтересовалась, мастеру перепала пара улыбок и до самого вечера я готовил во дворе её харчевни. Не все нужные травки нашлись, обошёлся тем что было. Новое блюдо посетителям понравилось. А я наелся мяса впервые с того дня, когда к нашему костру подсел Одноглазый Ахнур. Так и повелось, раз в три дня с обеда и до вечера я готовил мясо во дворе харчевни. Бежать даже не пробовал, в ножных кандалах далеко не убежишь.

Дела у трактирщицы пошли немного лучше. Я ещё показал, как у нас в степи готовое мясо заворачивают в лепёшки, чтобы жир не капал. Это тоже позабавило посетителей. Хозяйка даже сказала, что хочет меня выкупить у города. Но тут мастер потребовал у неё плату за мои труды. Она предложила ему денег, а он предложил ей не выдумывать, протянул руку и огрёб пощёчину. Ругались они на заднем дворе, не обращая на меня никакого внимания.

— Тогда я заберу степняка, — пригрозил он.

— Да хоть сейчас! — отрезала она.

Мастер так и сделал. Хорошо, что как только они ругаться стали, я есть начал, уже догадываясь, чем дело кончится. Лепёшку успел съесть и два больших куска мяса. Хотя бы пообедал.

На следующий день нас на работу не повели. На завтрак дали по куску хлеба. На обед тоже. Делать было нечего и разгорелся спор. Старик, попавший сюда за долги, утверждал, что нас скоро выпустят. Парочка карманных воришек уверенно называла нашим следующим пристанищем каменоломню. Не желающий рассказывать за что сюда попал жрец заикнулся было о массовой казни за грехи наши, но его быстро заткнули. Двое проштрафившихся военных, всегда державшихся вместе, уверяли, что к городу подходит враг и поэтому всем стало не до нас.

— Эх, если бы право военного гражданства применили, — вздохнул один из них, бывший десятником и попавший к нам за пьяный спор с сотником.

— А что это? — поинтересовался я.

Десятник даже не повернул голову в мою сторону, но интересно стало всем.

— Право военного гражданства применяют, когда городу нужны воины. Любой не гражданин может записаться в городское ополчение. Записывают даже таких как мы. Если удастся себя проявить, то заключённых отпускают на волю. Но за трусость или неисполнение приказа казнят на месте.

Все заговорили разом и начался спор. Военные и попавшие в тюрьму горожане были готовы попытать счастья в сражении. Воры решили, что в тюрьме будет безопаснее. А я размышлял о том, что если мне дадут оружие, то отобрать его уже не получится.

На следующее утро начальник тюрьмы вошёл в наш двор в сопровождении четырёх злющих на вид десятников и двух стражников. Брезгливо оглядев нас он недовольно сказал:

— К нашему благословенному городу подходят войска соседнего княжества. Эти мерзавцы собрали большую армию и на стенах нужны будут все, способные держать оружие. Само собой, мы отобьём этот приступ и без вас. Но магистрат в своей великой милости решил применить к вам право военного гражданства. Вступайте в нашу армию и докажите, что вы мужчины. Вам простятся прегрешения и будет дарована свобода. Само собой, за трусость вас убьют на месте. Тех, кто согласится, заберут эти добрейшие десятники, остальные отправятся в камеры, общественных работ во время войны для вас не будет. Прошу вас, господа, — обратился он к сержантам, — забирайте их!

Вперёд вышел самый свирепый на вид сержант со связкой палок под мышкой.

— Мне нужны те, кто знает с какой стороны браться за меч, — спокойным голосом произнёс он.

К нему подошли оба военных, пятеро горожан, осуждённых за драки, в которых пролилась кровь, я, и, как ни странно, — жрец. Военным десятник просто кивнул, и они отошли к стене. Драчунам он дал палки, взял себе такую же и приказал им напасть на него. Через минуту трое горожан лежали на земле, но двое выстояли и даже не бросили свои палки. Подумав, десятник отправил к стоявшим у стенки воякам четверых. Пятого забрал к себе другой десятник. Подошла моя очередь. Внимательно посмотрев мне в глаза, десятник сказал:

— Коня для тебя нет. Пешим умеешь сражаться?

Я кивнул и мой новый начальник ответным кивком присоединил меня к стоящим у стены. Настала очередь жреца.

— А ты откуда знаешь, что с оружием делать? — спросил десятник.

— Да я только это и знаю, — вздохнул жрец, — свои одеяния я второй месяц ношу.

— Жрец из него никакой, — подтвердил начальник тюрьмы, — его купец у своей жены застал.

— Учением нашим не запрещается, — возмутился жрец, — да и со старыми привычками расстаться тяжело. Я в пограничной страже служил.

— Беру, — десятник махнул на него рукой, — значит так, встали ровно, сейчас клятву давать будем.

Клятва оказалась простой. Я пообещал, что буду честно сражаться за город до конца осады, десятник, от имени города, поклялся отпустить нас на свободу после её окончания. После чего он нас отвёл к городской стене и показал, что нам придётся охранять. Там уже расположились два помощника десятника, старшие пятёрок. Место нам досталось рядом с башней, двадцать шагов от входа в неё. Даже мне, выросшему в степи было понятно, что кладка стен старая, непрочная. Между камней проросла трава, многочисленные сколы на камне вызывали опасения в её надёжности. Один из четырёх зубцов на нашем участке был разрушен на половину. Десятник быстро разбил нас на пятёрки и коротко разъяснил нашу задачу:

— Это наше место. От башни до четвёртого зубца. Будем сдерживать врага здесь. Того кто струсит, сброшу со стены на ту сторону. Пока приступ не начался, посменно пятеро дежурят на стене, пятеро отдыхают под стеной, там лежанки, спите сколько влезет. Сейчас первая пятёрка остаётся, вторая идёт со мной за оружием и припасами. Если привезут камни, начинайте их таскать на стены.

С этими словами он забрал вторую пятёрку и исчез. Старший пятёрки осмотрел нас и усмехнулся:

— Редко бывает, что из тюрьмы что-то доброе нам перепадает.

В первую пятёрку попали оба военных, жрец и я.

— Враг подойдёт к городу только завтра, штурмовать город они начнут дня через два. Есть будем по очереди то, что привезут. Десятник у нас хороший, если его не злить. Что не ясно?

Мы промолчали.

— Вот за это и ценю, что вопросов лишних не задаёте. Что вам надо — я или десятник скажем. Остальное — не ваше дело. Степняк!

— Говори, старший.

— Тоже не плохо, но надо отвечать “Слушаю приказ!” и погромче!

— Слушаю приказ!

— Правильно. Забирайся на стену по этой лестнице и внимательно смотри. Увидишь подходящее войско, крикнешь мне «Полудесятник!».

— А…, — я замялся.

— Здесь говорят “Бегу исполнять!”, но ты просто беги.

Я забрался на стену и посмотрел вдаль. Никакого войска не было. Наверху стена выглядела ещё более старой. Всего в четыре человеческих роста высотой и полтора шириной. Зубцы закрывали человека целиком, а в промежутках камень дотягивался мне до груди. Я посмотрел внутрь города. Моя пятёрка делала навесы над лежанками. Приближение дождя я не чувствовал, но что будет дня через два? Если ещё и кормить неплохо будут, то совсем хорошо. Стоял я до тех пор, пока не вернулась вторая пятёрка. Десятнику удалось найти телегу, так что всё привезли за один раз. Меня позвали и я, вместе со всеми, разгрузил наши припасы. Первым делом мы примерили кожаные нагрудники и железные шлемы. Затем десятник каждому из нас вручил оружие. Короткое копьё с четырёхгранным узким наконечником и средней длины деревянные дубинки с ребристыми железными набалдашниками. Хочешь, коли того, кто лезет на стену, хочешь бей. Кроме того, каждый получил миску, ложку, кружку, чистую тряпицу для перевязки ран и простую сумку, что бы всё это держать при себе. Но и это было не всё, стараниями нашего десятника мы обзавелись большим медным кувшином с двумя ручками и крышкой для хранения воды. Колодец находился в ста шагах от нашего участка стены, так что он лишним не был. Пока мы разбирали вещи, привезли ужин. Нам выдали два кувшина и стопку лепёшек, повар хлестнул лошадь и телега покатилась к следующему десятку. Полудесятник разложил кашу в подставленные миски, к ней каждый получил по целой лепёшке и мы принялись за еду, сидя на лежанках. Поев, мы получили по полной кружке коричневой жидкости. Аккуратно попробовав её, я решил вылить эту гадость, но меня остановил жрец:

— В осаждённом городе от живота умирает больше людей, чем от стрел, — он отхлебнул из своей кружки, сморщился и продолжил, — Вот наши лекари придумали эту дрянь. Я уже бывал в осаде, она помогает, поверь.

Я внимательно посмотрел на него. Он давился, но пил. Вздохнув, я опорожнил кружку одним глотком. У нас в степи воды не так много. Приходилось и не такое пить.

Ночью стражи стояли только на башнях и все неплохо выспались. Мы даже успели позавтракать, когда раздался звон городского колокола, означавший, что вражеское войско появилось вблизи города.