Ветер в горах. Глава 1

Все дороги в степи находят друг друга. Степная дорога может далеко завести тебя, но только ты решаешь, где остановиться.

Безымянный мудрец кочевников.

Пролог

Я стоял на вершине кургана и вдыхал запах степи. Весна. Трава уже полностью покрыла землю цветным, переливающимся на солнце ковром. Наполненный запахами воздух вливался в меня благодатным лекарством. Целый год я был лишён счастья дышать им. Кто не родился в степи, того этот воздух не пьянит. Но я бы не променял его на всё вино царств. И не потому, что я не люблю пить, просто мало что может сравниться с этим ароматом ранней весны.

Сидевший на обочине бродяга не сразу привлёк моё внимание. Лишь когда он встряхнул свою флягу, прежде чем отпить из неё, я вспомнил, кто любил так делать и подошёл к нему.

— Ну вот и встретились, Ахнур Одноглазый.

— Да, я Ахнур. Но уже не одноглазый.

Бродяга повернул ко мне голову и я увидел, что грязная повязка перечёркивает оба его глаза.

— Вроде бы я слышал когда-то твой голос, но вспомнить не могу. Напомни мне, когда благословенная степь соединила наши дороги?

— Год назад, на празднике весенней грозы.

Глава 1

Год назад, в праздник весенней грозы, к нашей, уже изрядно охмелевшей компании, подсел Ахнур Одноглазый и стал сманивать в набег. Каждый из нас уже по разу ходил на Народ Стен и вернулся с добычей. Всё казалось таким простым. Есть Народ Степи, что не боится простора и есть трусливый Народ Стен, что прячется за камнем построек. Они все святотатцы, потому что разоряют наши курганы и ищут в них золото. Нельзя рушить Последний Дом. А уж брать из него что либо — хуже и не придумаешь. Так всегда говорит наш Великий Шаман, что живёт дольше всех в степи. Мой дед помнил его стариком в дни своей молодости и слышал от своего деда, что и в его юные годы был шаман таким же. И слово его всегда истинно. А значит весь Народ Стен виновен и мы в своём праве в набегах.

— Богатой ли будет добыча, — первым полез с вопросом ученик шамана, прибившийся к нашей компании с целью выпить. Учеником он звал себя сам, а напиваясь и вовсе мнил себя шаманом и грозил нам всем, что нашлет на нас молнии с неба. Мы смеялись над ним и называли его великой тучей пустыни. Что касается его магических способностей, то все знали, что шаман выгнал его через пять дней после начала учёбы за лень и полную неспособность что-то усвоить. Не помогли и деньги его отца.

— Это от нас будет зависеть, — насмешливо ответил Ахнур, — добычи там много, а дастся ли она нам в руки, решат крепость наших клинков и твёрдость духа.

— Наудачу пойдём? — спросил наш вожак, побывавший уже в трёх походах.

— Нет, — стал серьёзным Одноглазый, — один любящий золото проводник из народа стен приведёт нас к богатому поместью.

— Я знаю их язык, — гордо заявил я и приподнял глиняную чашу с вином, приветствуя Ахнура.

— Я тоже, — отозвался он, — но два толмача много лучше чем один, рад буду видеть тебя в своём отряде.

— А я могучий шаман! — опять влез ученик, — Да со мной даже Великий шаман советовался!

— Это когда он спрашивал тебя, достаточно ли десяти плетей для такого умного ученика как ты, или двадцать будет всё таки лучше? — усмехнулся Ахнур.

— Не стоит из за одного камня ругать всё дорогу, — встал наш вожак и поклонившись Одноглазому посмотрел на нас, — ну что решим, братья?

Ахнур слыл удачливым вожаком, настойка из блёклых ягод пьянила, да и было нам по шестнадцать — восемнадцать лет. Вот мы и согласились. Поначалу всё шло хорошо, но на третий день подкупленный Одноглазым проводник из народа стен вывел нас аккурат на засаду. Первым убили ученика шамана, который пошёл вместе с нами.

Опасаются люди стен шаманов, и на то есть причины. Но их в степи мало и в походы они ходить не любят. У нашего же придурка был халат шамана, расшитый цветными нитями, и он его никогда не снимал. Мы все в сером, а он яркий, как та птица с юга, что у нашего хана в саду была. Такого гонору бы на всю степь хватило. Первой стрелой его и приветили. Ахнур успел саблей рубануть предателя-проводника, а потом сам упал. Мне можно сказать повезло, стрела попала в шлем. Не пробила, а только сбила с коня. Я упал и потерял сознание.

Очнулся я уже лежа в телеге, связанный и в одних штанах. Даже оберег с шеи сорвали, серенький камушек, похожий на наконечник стрелы. Разговаривать со мной никто не стал, за первый же вопрос я получил по шее. Дней через десять меня довезли до рабского торга в каком-то городе и в тот же день продали. Я внимательно по сторонам смотрел, но никого из наших не видел. Купили меня быстро и опять повезли с другими купленными рабами вместе. В этот раз я уже был опытный, дождался, когда такой же как я пленник вопрос задал, посмотрел, как он по шее получил и сам спрашивать ничего не стал.

Ещё дней через пять нас в другой город привезли и опять на торги выставили. Но уже цену назвали много выше. Перекупщики, значит. У нас таких шакалов тоже хватает. Возвращаешься с набега, конь еле тащит то, что в походе добыл — твою честную добычу. А тут эти, с телегами, с деньгами, пьяной настойкой и рассказами о том, почему добытое даже сброшенной кожи овражной змеи не стоит. Я так всю первую свою добычу и спустил, меньше чем за две золотые монеты продал.

На новых торгах мною никто особенно не заинтересовался. Три дня стоял, пока в эти ряды гном не зашёл. Я их и раньше видел, но узнал сразу. Низенький, широкий, бородатый, с топором за поясом — гном и есть. Торговался гном долго и умело, два раза уходил, больным слабаком меня выставил, но всё равно потом вернулся и купил. И опять дорога. Ещё пять дней ехали. А я связанный на дне телеги лежал, все бока отбил. Поместье у гнома богатое оказалось. Дом хозяйский огромный, дом для слуг пониже и поплоше, а ещё всяких хозяйственных построек целая куча. И всё забором огорожено. Первым делом на меня браслет волшебный надели. Гном специально мага приглашал. Сидит теперь браслет на моей ноге и отойти от дома больше чем на сто шагов не даёт. Отходишь и сводит ногу судорогой. Каждый шаг от дома — судорога чаще и чаще. А потом и вовсе не останавливается. Возвращаешься — сразу проходит. Только боль в мышцах дня на три остаётся. Работать меня отправили на конюшню. Тут гном не ошибся, эту работу каждый степняк знает и зазорной не считает. Даже хан своего жеребца сам обихаживает. В лучшем виде будут лошади гнома. Не даром в старых легендах про Матерь Табунов каждый степняк после смерти оборачивался конём и присоединялся к Небесному Табуну.

Кормили меня сытно, спал я на конюшне. Неделю с лошадьми знакомился, ещё две одного приглянувшегося мне буланого жеребца учил как меня от браслета избавить. Смог бы и быстрее, да таился от всех. Так что через три недели вечером, принёс я в стойло к своему буланому камень, лёг на солому, ногу с браслетом на камень положил и знак подал. А конь аккуратно так подковой по браслету хрясь! Он на две половины и распался. Но и ноге досталось. Хорошо, что кость не сломал. Браслет под штанами невиден был, так что я спокойно его половинки в навоз засунул и утром его с прочим мусором уж не знаю куда вывезли. Сразу не побежал, потому как нога болела. Еле ходил по конюшне, гному сказал что подвернул. Да и пока выздоравливал, еды подсобрал. Что сэкономил из своей, а что то на кухне плохо лежало. Дней через десять спокойно заседлал буланого, нарёк его Ветром, управляющему поместьем сказал, что хочу коня проверить за оградой, выехал не спеша за ворота и был таков. Только спрятанный накануне в траве мешок с едой прихватил.

До заката времени было много, так что проскакал я дорогу не малую. Ехал по тракту, ни от кого не таясь. Под вечер свернул с дороги и стал к своей степи пробираться по тропам. Как совсем стемнело, на дерево забрался и по звёздам направление выбрал. В степи это каждый умеет. Не так много у нас мест, за которые взглядом можно зацепиться. Одни только звёзды всегда при нас. Под тем же деревом мы с конем на на ночлег и пристроились. Люди стен своих лошадей на ночь привязывают, стреноживают да ещё и сторожат. Разве может хороший конь своего хозяина бросить? Он меня всю ночь охранять будет и своими подкованными копытами кому угодно голову пробьёт. В степи, за кражу лошадей виновного привязывают к четырём жеребцам и на куски рвут. А род казнённого отдаривается, как может, за этим все смотрят, не только шаманы. Спал я крепко, на утро Ветра заседлал и вперёд, на восход светила, и чуть в сторону, как звёзды указали. Три дня так, то шёл, то ехал на спине моего друга, а на четвёртый удача меня оставила. Только я на дорогу выехал, погнались за мной всадники. Я от них, а они на моём пути на уровне груди через дорогу верёвку натянули, специально туда гнали. Я упал, а Ветер остановился рядом со мной и пытался ударить копытом тех, кто к нам хотел приблизиться. Ему на шею накинули веревку, а на меня сеть, скрутили, да поперёк буланого и повесили. Вскоре добрались мы до городка со стенами и меня в подвале заперли. Пять дней в нём просидел, а на шестой гном с магом, что на меня браслет надевал, приехали. Оба злые и ругаются всё время. Гном требует с мага денег за браслет неснимаемый, за время, на мои поиски потраченное, за работу команды, что меня поймала, да и в общем за весь наш мир и ещё немного. А маг говорит, пусть сначала беглец расскажет, как от браслета избавился, ему за это знание другие маги денег дадут, вот он и поделится. Вытащили меня из подвала, к столбу привязали и прутьями бить стали. Не сами конечно, охотники, что меня поймали, отметились. Потом маг подошёл и говорит:

— Если поклянёшься всеми ветрами степи рассказать как сбежал, я тебя у гнома куплю, мне как раз слуга нужен. А нет — тебя до смерти засекут.

Никто данную клятву в степи просто так нарушать не станет. Да и не стоило умирать за этот секрет.

— Буланого ещё купи, тогда поклянусь, — прохрипел я.

Вот так нас парой маг и купил. Через два дня, когда с гномом наконец сторговался. Уже обратно ехали, я на животе в телеге лежал, плохо мне было. Жар начался, спину жгло, думал придётся со степью прощаться. Но как только я стал собственностью мага, он мне спину чем то намазал и заставил такую дрянь выпить, от которой я хоть и уснул сразу, но вкус её меня весь сон преследовал. Проснулся я очень слабым, но жар спал. Судя по всему, встали мы на ночёвку. Маг подошёл, ещё раз смазал спину и дал напиться. На следующий день я был почти здоров, а гном с магом ругались по поводу того, что маг за меня заплатил как за умирающего, а я живой. Тогда маг попросил оплатить лечение и дорогу к больному, на что ему гном… Так весь день под ругань и ехали. Когда пришлось расстаться, гном сказал магу, что прекрасно провёл время. На что маг ответил, что тоже не скучал, да ещё хорошего раба с конём себе задёшево купил. Гном побагровел, но промолчал. Жил маг в городе, в небольшом доме. Я уже был на ногах, расседлал и обиходил коней, умылся с дороги, поел, что мне старая служанка вынесла, и стал мага ждать. Он вскоре пришёл, достал из сумки браслет, такой же как у меня был, протянул его мне и сказал:

— Показывай.

Я взял заготовленную ветку, надел на неё браслет (нахромался уже, хватит, ногу подставлять не буду) и повёл мага в конюшню.

Когда мы вышли, маг весело смеялся.

— Ну ты молодец! Здорово придумал, — одобрительно хлопнул он меня по плечу, — Что ж теперь с тобой делать? Пожалуй, я новый тебе на шею приспособлю, тут и конь не поможет. Замри!

И я замер, неспособный даже шевельнуться. А он достал из своей сумки обруч и защёлкнул его на моей шее. Затем взмахнул руками и я опять смог двигаться. Обруч сидел — палец между ним и шеей проходил еле-еле.

— Вот так. Двести шагов от моего дома или двести шагов от меня. И я всё время знаю, где ты находишься. А ещё, любое прикосновение металла к обручу может тебя убить, поэтому я его даже толстым не делал. Всё понял?

— Да, господин. Но как вы меня в лесу нашли, без обруча?

— Обруч оставляет след. Дней тридцать я его чувствую, где бы ты не находился.

Выходит, поторопился я, надо было на больший срок у гнома задержаться. Но дед мой говорил: жалеть об уже сделанном, так же глупо как и о не сделанном в своё время. Перескочи через это и двигайся дальше.

Жизнь у мага оказалась легче, чем у гнома. Работы меньше, еда та же, что кухарка для всех в доме готовила, даже спал я не на конюшне, а в своей каморке в доме. Дней через пять маг привёл к себе четырёх собратьев по цеху и поспорил с ними, что я смогу Браслет Привязки снять с ноги быстрее, чем они его на меня наденут, причём без всякой магии. Маги не поверили и поспорили на сто золотых монет. Спор я для своего мага выиграл. Больше всего меня потрясло то, что расплатились они сразу и не особо расстроившись. Не туда мы с набегами ходим.

Выигранный спор моего хозяина привёл в отличное настроение. Он стал меня расспрашивать, а что ещё буланый может. Я отговорился тем, что учил его только одному трюку.

Так я прожил у мага до самой осени. Пока он на базаре попугая не купил. Разноцветный красавец стоил не дёшево. У нашего хана такой был. Один на всю степь. Мой друг как раз за ним ухаживал, много чего мне рассказал. Особенно его восхитило, что этот петух крашеный мог прутья клетки клювом перекусить. Вспомнив эти рассказы я взял все хлопоты по птице на себя. Всякий раз, когда маг не видел, подсовывал ему ветки и командовал: «Кусай!». За каждую перекусанную ветку давал птице её любимые ягоды. С каждым разом ветки выбирал всё жёстче, но могучий клюв крушил их всего за один укус. Однажды, дождавшись когда маг уехал на десять дней по делам в другой город, я просунул под шею палец, оттянул ошейник и, приблизив его к попугаю, скомандовал “Кусай!”. Попугай медлил, и я показал ему блюдечко с ягодами.

— Ну ты дурак! — заявила птица и перекусила обруч с первого раза.

Поставив перед ней блюдечко с ягодами, я разогнул обруч и потёр шею. Затем спустился в конюшню, опять нарёк коня Ветром, заседлал, приторочил к седлу мешок с провизией, а к поясу саблю, валявшуюся у мага в чулане. Одет я был как местный, что говорить встречным, придумал, и соскучился уже по степи.

Поймали меня на третий день. Два из них я на траве под деревом пролежал. Что-то не то я на кухне взял. Ослаб совсем, даже не сопротивлялся. Десятник стражи рядом со мной присел и честно сказал:

— Некогда мне с тобой возиться. Или говори, от кого сбежал, или прям тут я тебе горло перережу. У меня со степняками свои счёты.

Маг мне очень обрадовался. Даже бить не стал. Сказал только, что зря я съел специальную пластинку, которую на стену в нужнике вешают, что бы запахи лучше стали. Он их на подоконник положил, что бы просохли. А я их со сладостями перепутал, пахли они очень похоже, да ещё все разного цвета. А на вкус похуже оказались, я только треть одной пластинки сжевал, остальное выкинул.

Маг опять всех своих собрал, ошейник мне на шею надел и поспорить предложил. Маги спорить не стали, но за показ нового способа расправы с ошейником заплатить согласились.

— Остроумный малый, — пробурчал один из них, отдавая моему хозяину деньги, — ты его береги, он тебе наверняка ещё не раз деньги принесёт.